О феномене культурной памяти
Скачать 30,54 Kb.
|
1 2
- Навигация по данной странице:
- Ключевые слова
|
УДК 008 ББК71.1 О феномене культурной памяти В.Г. Туркина Белгородский государственный институт искусств и культуры Аннотация. В статье речь идет о проблеме памяти как особом феномене культуры, сложность природы которой побуждает ставить вопросы о ее содержании, механизмах функционирования и трансляции, а также опыте ее осмысления. Ключевые слова: память, коммеморация, культурная память About the phenomenon of cultural memory V.G. Turkina Belgorod State Institute of Arts and Culture Summary. The article deals with the problem of memory as a special phenomenon of culture, the complexity of the nature of which prompts questions about its content, the mechanisms of functioning and translation, as well as the experience of its comprehension. Keywords: memory, commemoration, cultural memory Не подлежит сомнению, что культурная и историческая память представляет собой особый феномен, взаимодействующий с прошлым и трансформирующий его через свои особые способы прочтения. Частью этого феномена является коммеморация, как особая форма представления и репрезентации прошлого, в которой сохраняются специфические социальные и культурные императивы, солидаризирующие не только малые социальные группы, но и общество в целом. Коммеморация выступает ритуализированной формой закрепления памяти о прошлом, имеющей целью актуализацию событий и образов прошлого в контексте современных парадигм. Тема коммеморации, то есть намеренного увековечения прошлого, намеренной мемориализации, имеет свой англоязычный синоним – memory studies, в центре которой стоит культура воспоминаний, памятования. Говоря словами Яна Ассмана, понятие «воспоминания» обретает особый смысл, складывая новую парадигму наук о культуре, благодаря которой разнообразные феномены культуры обретают новый контекст [4, с.12]. В этом контексте также актуальной темой представляется тема культуры памяти, частью которой выступает коммеморация, как намеренная совокупность мемориальных (мнемонических, говоря языком психологии) практик, порождающих коммеморативные языки. Память выступает универсальным средством аккумулирования и хранения информации. Прошлое для нее выступает плодотворной почвой, на которой вырастает наше представление о настоящем и прогноз будущего. Представляется важным изучение феноменов памяти, коллективной памяти и коммеморации, поскольку они, по нашему мнению, представляют инструмент постижения как культурных феноменов, так и коллективных представлений, то есть ментальности. Коллективная (культурная, социальная) память выступает фундаментальным ядром общества, поскольку связывает человека, группу, коллектив общими ценностями, победами, или историческим травматическим прошлым. Современное кризисное состояние общества с разрывом вековых связей, забвением корней и традиционных ценностей как никогда требует обратиться к культурно-историческому и социально-культурному опыту, формируя механизмы отбора, трансляции, актуализации и реактуализации культурного опыта, особенно в практиках модерна и постмодерна, порождающих новые типовые смыслы и дискурсы. Понятие памяти является предметом изучения психологии, истории, культурологии, философии. Психологи утверждают, что память представляет собой впечатления об окружающем мире, которые получает человек. Они оставляют определенный след, сохраняются, закрепляются и воспроизводятся. «Без памяти, - писал С. Л. Рубинштейн, - мы были бы существами мгновения. Наше прошлое было бы мертво для будущего. Настоящее, по мере его протекания, безвозвратно исчезало бы в прошлом» [12, с. 302]. Адам Смит, считал, что память – это единственное сокровище человека «Лишь в ней – его богатство или бедность. Кроме того, о памяти писали античные философы от Платона до Аристотеля [2, с.158]. С точки зрения научного знания как важную теоретико-методологическую проблему память рассматривали А. Августин, Т. Гоббс, Э. Гуссерль, П. Рикер и другие. В конце XIX в. память рассматривается в дискурсе коллективных представлений. Родоначальниками подобного взгляда на предмет изучения стали Э. Дюркгейм, М. Хальбвакс. Проблемы социальной памяти в ее взаимосвязи с коллективной рассматривали Э. Гидденс, П. Бергер, А Щюц. Эти авторы исследовали вопросы существования памяти, механизмы передачи коллективного опыта. Исследование культурной памяти проводили А. и Я. Ассманы, П.Хаттон, М. Хальбвакс, П. Рикер. Лиотар рассуждал об индивидуальном и коллективном нарративе в обществе постмодерна. Становится популярным направление нарративной идентичности, то есть рассмотрения жизни как рассказа, истории. Память в данном случае имеет все предпосылки превратиться в нарратив. Наше время – это время активизации обращения ко многим великим проблемам гуманитаристики, что объясняется социально-политическими трансформациями, потрясениями, поисками причин, а также путей выхода из последних. В этом контексте память может выступать неисчерпаемым резервуаром опыта, поскольку память представляется весьма динамичным и универсальным феноменом, находящимся на стыке различных дискурсивных процессов, способным хранить и перерабатывать информацию прошлых поколений для потомков. Память это уникальное качество живого организма. Она составляет часть нашей обыденной жизни: мы живем с нею, но сама по себе она не является просто частью нашего ума или тела. Память – это не просто хранилище «отпечатков», оставленных собственным опытом, это процесс, в котором человек и коллектив структурирует свой опыт. Она формируется посредством многослойности традиций, различных социальных формаций, предлагающих свое видение исторического времени и содержания памяти. Это вызывало настоящие идеологические битвы «за прошлое», в связи с чем, иногда память о прошлом путают с историей, что не совсем корректно. История – это рассказ о прошлом в фактах, документах, систематизированных учеными и написанный в определенных методологических рамках и парадигмах. Память же это, скорее, эмоциональное переживание, «замешанное» на личных воспоминаниях, их переживании в контексте с историческими событиями, возможно, манипулятивно переработанное, допускающее намеренное или случайное забвение сложных или тяжелых фактов и событий. Эти старые дебаты, по нашему мнению, нуждаются в переосмыслении, поскольку понятия «история» и «память» вряд ли можно отнести к той же категории. В то время как первое относится к конкретному способу изучения и представления прошлого, которое развивалось в культуре, последнее указывает на общие отношения прошлого и настоящего в определенном социокультурном контексте. Понятия история и память имеют общие онтологические корни, хотя разнятся в конкретных способах изучения и осмысления прошлого. Можно с уверенностью утверждать, что сегодня память это не то, что описывалось ранее. В более ранних философских системах память рассматривалась как некий набор артефактов и явлений, хранилище, которое помогало обрести чувство исторической преемственности, закрепленное в местах, памятниках, текстах, географических местоположениях и принадлежащее семейным, родовым, национальным социальным сообществам. Сегодня объекты памяти мигрируют, передвигаются, имеют возможность транспортироваться через цифровые носители, передаваться через огромные расстояния, возвращаясь обратно к своему держателю-«хозяину» в неизменном или измененном виде. Память, в настоящее время, концептуализируется как нечто, что не остается на месте, а циркулирует, мигрирует, путешествует. Интерес к памяти приводит к расширению междисциплинарности поля исследований памяти. Современные исследователи памяти пишут о новых аспектах памяти. Память «утекает» из привычного поля гуманитарных и психологических исследований, ложась, как пишут исследователи, в транскультурный, трансгенерационный, трансмедиальный, трансдисциплинарный дрейф. Память может представлять основу создания «воображаемого сообщества», создать иллюзию объединения нации для воплощения какой-либо идеи, воплощение национальной борьбы, передаваясь из поколения в поколение как священное предписание, мобилизуя на «общее дело» (красочно описанное у М. Митчелл в книге «Унесенные ветром»), в советской реальности – строительство социализма в отдельно взятой стране, поиск классового врага в связи с усилением классовой борьбы по мере развития социализма. И сегодня память это одна из основных мобилизующих сил в современном национальном государстве. Д. Белл считает память мифическим ландшафтом, который «упрощает, драматизирует и избирательно описывает историю прошлого нации и ее место в мире: историю, которая объясняет современное значение нации через (ре) конструирование ее прошлого». Национальная принадлежность сохраняет свою тягу как объединяющий троп после травматического события, продолжая оказывать влияние на современные мемориальные практики. Политика памяти также имеет тенденцию быть глобально ориентированной. Как утверждают многие ученые, в период после «холодной войны» мемориальные дискурсы возникли как краеугольный камень нового геополитического сообщества, которое позиционирует общественности приверженность к идее «управления прошлым» или примирения с прошлым, в качестве предпосылки для членства страны в международных институтах, таких как Европейский Союз и Организация Объединенных Наций и, таким образом, как ключ к участию в политической игре на глобальной политической арене. Некоторые исторические события позволяют утверждать, что стремление к космополитической памяти таит в себе возможность преодолеть этнические и национальные границы, чтобы обеспечить «культурную основу для глобальной динамики прав человека». Даниэль Леви и Натан Шнайдер считают, что «национальные и этнические воспоминания трансформируются в эпоху глобализации, а не стираются. Они начинают развиваться в соответствии с общими ритмами и периодизацией. В целом же, надо признать, что современный подход к памяти это инклюзивный процесс, который может дать возможность сформировать эмпатические сообщества преодолевающие национальные, культурные или этнические границы через объединяющие воспоминания. Такие идеи, как нам кажется, имеют первостепенное значение в эпоху, когда в современной геополитике доминируют разнообразные транснациональные проблемы, начиная с терроризма, увеличения числа мигрантов, лиц без гражданства и беженцев, глобального финансового кризиса, угрозы изменения климата. Важное определение памяти состоит в понимании ее как созидательницы и хранительницы прошлого. Словари трактуют память как средство отбора, хранения и воспроизведения информации о прошлом. Этимологическое значение слова память находится в словарях русского языка: память – это «способность сохранять и воспроизводить в сознании прежние впечатления, опыт, а также самый запас хранящихся в сознании впечатлений» [7, с. 422]. Характеристики памяти сводятся к накоплению информации, способности формирования опыта. Исследователи приводят бинарные оппозиции проблематики памяти, применяя дихотомию «традиция – история», раскрывая сущность дихотомического разделения через понятия «прошлое», «настоящее», «опыт», «хранение», «трансляция» и другие [11]. Работа памяти – это раскрытие идеологий, которые влияют на то, как люди видят себя, свои отношения с другими людьми и миром. Память допускает существование субъективности знания, опыта и уровня субъективного понимания конкретного человека. Поэтому память может воплощать в себе комплекс социально и личностно сконструированных «истин». Феномен памяти достаточно давно освещается в культурологии и философии. Можно сказать, что эта проблема восходит к античным временам, когда две философские линии Платона и Аристотеля ввели в научный оборот рассуждения о памяти. М Элиаде рассматривал память Греции в двух ипостасях. Память первой – это сохранение первозданных событий – Космогония, Теогония, генеалогия, память второй это предшествующее существование – история и связанные с историческими личностями события[14]. Линия Платона трактовала память как представления в настоящем отсутствующей вещи. Великий Академик позиционировал память как «способность души сберегать хранящуюся в ней истину». «Так вот, чтобы понять меня, вообрази, что в наших душах есть восковая дощечка; у кого-то она больше, у кого-то поменьше, у одного - из более чистого воска, у другого - из более грязного…Мы делаем в ней оттиск того, что хотим запомнить... И то, что застывает в этом воске, мы помним и знаем. Когда же оно стирается или нет места для новых отпечатков, тогда мы забываем и больше уже не знаем» [8, c. 251]. Память у Платона, таким образом, представляла нечто вроде хранилища информации или современный гаджет, восковая дощечка, на которой отпечатаны следы действительных событий. Впоследствии тема следа окажется актуальной в теории и истории памяти [10]. Об этом писали П. Рикер и М. Блок, считавшие историю наукой, создаваемой по следам. Аристотель понимает запоминание как средство познавательного доступа к внешнему миру, сродни восприятию и мышлению. Для него панорама реальности включает в себя прошлое (в дополнение к настоящему и будущему), а память - когнитивная сила, благодаря которой постигаются объекты в прошлом. Запоминание для него это просто осознание объектов в прошлом. Эта концепция запоминания исключает многое из того, что сегодня считается частью памяти, такой как процедурная память. Ограниченная концепция Аристотеля о запоминании определяется его надежным отчетом о воспоминаниях, согласно которому люди обладают уникальной способностью искать информацию, хранящуюся в уме. Воспоминание часто происходит ради запоминания, но оно также используется для облегчения восприятия, воображения, мышления и понимания. Аристотель впервые отличает людей с хорошей памятью от тех, которые выделяются при воспоминании. Первые «медленные»; последние «быстрые и хорошие ученики». Наконец, память связана с чувственным восприятием и основным использованием воображения, в то время как воспоминание опирается на интеллект и требует воображения[2]. По Аристотелю, память – это память о прошлом: «...память не есть ни ощущение, ни постижение, но – приобретенное свойство или состояние чего-то из них по прошествии времени. О настоящем же в момент настоящего нельзя помнить, ...но настоящее постигается ощущением, будущее – предвидением, а прошедшее – памятью. Значит, любая память – вместе со временем» [2]. Цицерон, рассуждая о памяти [13], разделял ее на возможность запоминать вещи ( то есть значения) и слова( мысли), впервые заговорив о механической и смысловой памяти. «У нас в уме сидит крепче всего то, что передается и внушается чувством, а самое острое из всех наших чувств – зрение; стало быть, легче всего бывает запоминать, если воспринятое слухом или мыслью передается уму еще и посредством глаз. И когда предметам, невидимым, недоступным взгляду, мы придаем какое-то едва уловимые мыслью, мы удерживаем в памяти как бы простым созерцанием… Привычные предметы с легкостью ускользают из памяти, в то время как все новое и захватывающее дольше сохраняется в уме» [13, с. 357-358]. Средневековье внесло свои представления о памяти. Наиболее метафоричным оказался Аврелий Августин, который писал: «Прихожу к равнинам и обширным дворцам памяти (campos et lata praetoria memoria), где находятся сокровищницы (thesauri), куда свезены бесчисленные образы всего, что было воспринято. Там же сложены и все наши мысли, преувеличившие, преуменьшившие и вообще как-то изменившие то, о чем сообщили наши внешние чувства. Туда передано и там спрятано все, что забвением еще не поглощено и не погребено. Находясь там, я требую показать мне то, что я хочу; одно появляется тотчас же, другое приходится искать дольше, словно откапывая из каких-то тайников; что-то вырывается целой толпой, и вместо того, что ты ищешь и просишь, выскакивает вперед, словно говоря: «Может, это нас?». Я мысленно гоню их прочь, и наконец, то, что мне нужно, проясняется и выходит из своих скрытых убежищ. Кое-что возникает легко и проходит в стройном порядке, который и требовался; идущее впереди уступает место следующему сзади и, уступив, скрывается, чтобы выступить вновь, когда я того пожелаю. Именно так и происходит, когда я рассказываю о чем-либо по памяти. Широки поля моей памяти, ее бесчисленные пещеры и ущелья полны неисчислимого, бесчисленного разнообразия: вот образы всяких тел, вот подлинники, с которыми знакомят нас науки, вот какие-то отметины или заметки, оставленные душевными состояниями, - хотя душа их сейчас и не переживает, но они хранятся в памяти, ибо в памяти есть все, что только было в душе. Я пробегаю и проношусь повсюду, проникаю даже вглубь, насколько смогу, - и нигде нет ей предела...» [1, X, с. 8]. Блаженный Августин полагал память самой важной частью души человека (другими ее частями богослов называл разум и волю), в которой заключена идея Бога, что сближало подобные размышления с идеями Платона. Он одним из первых сформулировал идею христианской антропологии, считая человеческий разум состоящим из intelligentia – понимания, amor – любви, и mеmoria – памяти. Меmoria по латыни – память, но в отличие от античности средневековье рассматривало mеmoria как способ поминовения умерших, память о них, которая объединяет мир живых и мертвых. Отсюда, mеmoria представляет память, формирующую средневековую социальную общность, основанную на едином поклонении ушедшим святыням. «Меmoria как способность удержать знание о пережитом, о людях, умерших или отсутствующих, есть свойство человеческого сознания (mneme), это еще и само воспоминание, точнее, вспоминание (anamnesis) – воспроизведение в сознании (в мыслях, в рассказе) событий и образов прошлого, а также те социальные действия, в которых это воспоминание манифестируется» [3, c. 23]. Память об ушедших ( умерших) приобрела в средневековье характер культурной доминанты, о чем свидетельствуют дошедшие до нашего времени пышные гробницы и усыпальницы, бесчисленные Деяния и Жития святых и праведников, а также великих мира сего. Мемории были нацелены на сохранение своей групповой памяти, но как оказалось способствовали сохранению коллективной памяти потомков. Ф. Йейтс, исследуя особенности памяти в ренессансную эпоху, пришла к выводу об отношении гуманистов к памяти как некоему магическому методу погружения в тайны мироздания [6]. Новое время и пришедшая с ним эпоха Просвещения десакрализовала память. У Дж. Вико память впервые стала рассматриваться как инструмент постижения мира. Он рассуждал о памяти как реконструкции воображения, формирующей восприятие мира [5]. Таким образом, память стала рассматриваться во все более тесной связи с мышлением как один из важнейших инструментов познания мира. Классическая парадигма рассмотрения памяти связывала ее с дискурсом знакового и символического содержания Память выступает хранителем традиций, истории, великих дел и великих событий. История выступала отражением социальной памяти, также как и социальная (коллективная) память отражала исторические события, но процесс отбора, интерпретации фактов для запоминания и искажения (трансляции) к началу XX в. перестал удовлетворять исследователей, что вылилось в напряженный поиск новых парадигм. Означенный круг исследовательских интересов позволяет нам выразить главный вопрос: нужна ли нам культурная память. Недостаточно ли просто Истории или Традиции? Как культура помнит прошлое? Как практика памяти формирует коллективные ориентации? Не является ли память пространством метафоры? Эти вопросы фундируют актуальность и дальнейшие перспективы темы памяти. Список литературы: Каталог: sites -> default -> files -> conf -> files -> 2020 files -> Аксиологический подход в технологическом образовании школьников files -> Бычков Д. М. (г. Астрахань) Компетенции субъектов научной коммуникации files -> Голонцова А. С. (г. Гродно) Современная семья и новейшие средства коммуникации: диалектика взаимодействия 2020 -> Кузнецов А. С. Феномен ценностей в культуре и правовая аксиология Понятие «ценность» 2020 -> Психология интегральной индивидуальности в информационном обществе 2020 -> Поляков А. В. М. К. Мамардашвили о роли сознания в онтологии культуры 2020 -> Использование технологий социокультурного проектирования и инсталляции в музейной деятельности Скачать 30,54 Kb. Поделитесь с Вашими друзьями:
|
1 2